Интервью с Тимом Миллером. Первые учителя аштанги на Западе

Можешь рассказать, что впервые привлекло тебя к занятию Аштанга йогой?

Мне повезло, когда я переехал в Энсинитас в 1976, так как это было единственное место в Америке, где преподавалась Аштанга йога. У меня ушло чуть больше года, чтобы обнаружить это, но мне посчастливилось жить в половине квартала от Аштанга Йога Центра, который открылся в 1978.

Я просто однажды шел по улице и увидел старую церковь, которая пустовала еще с тех пор, как я переехал в этот район. Она была свежевыкрашенна, а во дворе было убрано. Перед ней висел новый знак, на котором была надпись «Ashtanga Yoga Nilayam» и изображение танцующего гермафродита. Я подумал: «Хм, выглядит интересно». А во дворе церкви стоял мужчина и что-то делал, я подумал, он ел травинки или что-то вроде того.

Я остановился и начал болтать с ним, а он начал рассказывать мне о йоге, утверждая, что это очень редкая и мощная форма йоги, которая преподается только в паре мест во всем мире, и что через два месяца он мог бы сделать меня гибким, как гимнаст. Я спросил его о расписании занятий и вернулся, думаю, уже на следующий день, на вечернее занятие.

В то время я работал в психиатрическом госпитале и имел небольшой опыт знакомства с йогой во время колледжа. Основываясь на этом небольшом опыте, я преподавал йогу пациентам. Понимая, что я знаю о йоге действительно очень мало, я думал, что было бы отличной идеей попробовать самому посетить занятия йогой. Так что когда я наткнулся на то место, это казалось неожиданностью.

Обстановка в здании была довольна примитивной, там не было электричества, и когда я пришел, внутри было довольно темно и люди зажигали свечи. Тот мужчина подошел ко мне и спросил, пришел ли я для того, чтобы заниматься. Вообще-то я не был подходяще одет для этого, на мне были джинсы и фланелевая рубашка, я думал, я просто приду и понаблюдаю, поэтому я попытался ответить уклончиво: «Ну, думаю, да», не особо подразумевая это.

Он сказал: «Хорошо, иди сюда». Я подошел, и он начал показывать мне последовательность Сурья Намаскар, которую я выполнял в своих джинсах и рубашке, так что через некоторое время мне стало очень жарко, и я весь вспотел уже через несколько циклов. В тот раз он показал мне примерно половину первой серии.

Это был мозговыносящий опыт. Он привел меня в состояние, которое казалось очень знакомым, очень глубоким и умиротворенным. У меня было ощущение, будто я уже делал это когда-то раньше, и что мне точно хотелось бы это повторить. Я был увлечен практикой с того дня и продолжал приходить туда. Это было начало 1978 года.

Как ты заинтересовался обучением у Паттабхи Джойса?

В то время я занимался с парой американских учителей, которые были учениками его сына, Манджу. Я занимался с ними семь-восемь месяцев. Они собрали достаточно денег, чтобы Паттабхи Джойс вместе со своей женой Аммой прилетел сюда и преподавал в этой маленькой церкви на протяжении трех-четырех месяцев тогда в 1978. Он был великим гуру. Я перечитал все книги о восточной философии и о мастерах с Дальнего Востока, и слышал истории об этом человеке. Я думал, когда он появится, он что-то вроде материализуется в центре комнаты, окруженный шаром света.
Но всё было не совсем так. Когда он распахнул двери, в своих мягких черных ботинках, белой рубашке и очках, он казался довольно обычным. Однако так казалось до тех пор, пока он не вошел в комнату и не начал преподавать. Тогда стало очевидно, что он был совершенно необычным. И снова казалось случайностью, что я оказался в нужном месте в нужное время, именно тогда, когда он приехал туда. Это была его вторая поездка в Америку, вторая поездка в Энсинитас.

Каково было учиться у Гуруджи в то время?

Когда я впервые начал учиться у Гуруджи в 1978, его владение английским было достаточно ограниченным, и во время первой пары поездок в Штаты он преподавал стиль Майсор. Это происходило в довольно просторной комнате, где было 30-35 человек, одновременно практикующих стиль Майсор. Он в одиночку старался охватить всю комнату с большим количеством учеников. В основном, его физическое присутствие, его близость к тебе вдохновляли на 200% в асанах, из-за страха, что он подойдет, чтобы поправить тебя.

Он был довольно крепким мужчиной в то время. Ему только перевалило за 60 и его правки были довольно сильными. Хотя у него было хорошее чувство юмора, он вызывал легкое чувство страха, когда приближался к тебе. Это было довольно любопытно.

В то время я изучал только вторую серию и после занятий он собирал в круг людей, которые делали вторую серию или больше и учил нас пранаямам. Это был интересный опыт.

Когда впервые он сел с нами в круг, снял свою рубашку и сделал первый глубокий вдох, его грудная клетка расширилась, подобно лягушке-быку, или подобно щекам Диззи Гиллеспи, играющего на трубе. Он представил нам введение в пранаямы, долгие задержки дыхания. Мы много дрожали и потели, было довольно интересно. Кроме того, он проводил теоретические занятия трижды в неделю в доме его сына Манджу.

Опять же, из-за его ограниченного владения английским, было немного сложно понимать его, но Маджу пытался быть его переводчиком. Гуруджи по несколько минут цитировал писания, заливаясь смехом или пуская слезы, затем поворачивался к Манджу в ожидании перевода, и тот говорил нам несколько слов, так что мы явно теряли часть сказанного в переводе.

Во время его первой поездки нам не удалось хорошо узнать друг друга. Там было много учеников, в том числе и те, кто работал с ним во время его первой поездки несколько лет назад – Дэвид Уильямс и его компания с острова Мауи.

Я продолжал практиковать йогу, и когда Гуруджи снова приехал в 1980 году, он провел пару месяцев на Мауи, а я поехал туда и занимался с ним. Но действительно хорошо мы узнали друг друга только во время моей первой поездки в Индию. Мне удалось накопить достаточно денег, чтобы отправиться в Майсор только в 1982 года, к тому времени я практиковал йогу уже 4 года и освоил первые три серии.

Чем отличалась йога шала в Майсоре? Можешь описать ее?

Впервые я приехал в Майсор в 1982 году. Во время пребывания там я получил намного более глубокий опыт. В то время там было немного иностранных учеников, я думаю, всего три или четыре ученика в разное время. Какой-то период я был единственным иностранным учеником на занятии, но я встретил там Норманна Аллена, который был первым американским учеником Гуруджи.

То, что происходило тогда, сильно отличается от сегодняшней ситуации, когда там собирается по 70-75 студентов, и на занятия выстраиваются очереди. Его основным акцентом было преподавание индийским ученикам, многие из которых пришли к нему по направлению врачей из-за различных проблем со здоровьем, сердечных заболеваний, диабета, астмы и других.

Они не были молодыми сильными людьми атлетического телосложения, как большинство практикующих с запада, в основном они были старше и не в такой хорошей физической форме. Кроме того, их подход к йоге был – как бы сказать помягче – он был не настолько взыскательным, как у тех, кто практиковал на западе. Они были очень заняты, так что они довольно быстро «пробегались» по позам перед тем, как пойти на работу. Это другая ситуация, нежели у жителей запада, которые с утра практикуют йогу, затем остаток дня восстанавливают силы, затем снова возвращаются к практике.

Я оставался там в течение трех месяцев. У нас были чудесные взаимоотношения, я получил удивительный опыт в Индии и был убежден, что после него может быть мне следует начать преподавать йогу, так что я спросил у Гуруджи, готов ли он дать мне преподавательский сертификат. Он хмыкнул и пробормотал что-то под нос, но в итоге согласился. Я не знал, что он еще никогда раньше не выдавал преподавательский сертификат кому-то с запада, поэтому я вполне осознал значимость этого события только через некоторое время.

Экзаменовал ли он тебя каким-либо образом?

В сертификате указано, что я прошел экзамен, но единственное, что я могу вспомнить как нечто, напоминающее экзамен — это демонстрация йоги, которая прошла в Lion’s Club в Майсоре в 1982. Это было длительное мероприятие, состоящее из множества лекций и показа йоги, который проводили индийские студенты, мужчины и женщины по отдельности.
На нем выступила Сарасвати, дочь Гуруджи, а также Норманн и его подруга Порна. Затем я вышел и проделал всю третью серию Аштанга йоги под руководством Гуруджи, который очень быстро провел меня через последовательность виньяс. Он называл асану и считал, а я выполнял всё перед публикой примерно в 300 индусов. Думаю, это и могло составить мою экзаменацию.

Ты говоришь, что сегодня атмосфера и энергия в зале довольно отличаются от того, что было там прежде?

Да, благодаря влиянию с запада атмосфера в йога шале сегодня решительно отличается от прежней. Я действительно считаю, что именно ученики с запада предоставили миру лучшее, чему они научились у Гуруджи, подавая преподавание йоги в надлежащем ключе. Когда ученики с запада приезжают сюда ради занятий йогой, они отдают этому всю свою энергию и могут быть очень усердными в практике, что очень отличается от практики индусов, которую я мог наблюдать, впервые прибыв сюда.

Что, на твой взгляд, является сутью учения Гуруджи?

Мне в голову приходит несколько вещей. Одним из элементов, конечно, является тапас – очищение через испытание огнем. Разумеется, мы все проходили через множество необходимых процессов очищения, но они происходили в атмосфере поддержки, любви и юмора. Он довольно жесткий человек и заставляет тебя очень и очень упорно трудиться, и интенсивная практика открывает тебе интересные возможности, не все из которых, быть может, хороши, но все они являются обучающими. Меня всегда сопровождает ощущение, что Гуруджи здесь, со мной. Он очень щедр в оказании поддержки, очень любящ и заинтересован в каждом ученике.

Ранее ты говорил о технической стороне йоги, но в то же время это духовная практика. Может ли йога быть одновременно и тем, и другим? Какое взаимоотношение существует между технической стороной йоги и йогой как духовной практикой?

Я думаю, йога — это научно обоснованная технология, которая снабжает нас определенными техниками, благодаря которым мы можем пробудить или раскрыть присущую нам духовность. Мне кажется, идея йоги в том, что мы от природы духовны, но в нашем восприятии существуют некоторые блоки, которые мешают реализации этой духовности. Я рассматриваю йогу как способ устранения этих препятствий для восприятия нашей подлинной сущности.

Это то, о чем говорил Патанджали в Йога-сутрах: yogaś citta-vṛtti-nirodhaḥ — йога есть остановка колебаний ума. И когда это происходит, тогда: tadā draṣṭuḥ svarūpe’vasthānam — раскрывается подлинная природа смотрящего, внутреннее Я. Так что йога связана с техниками, помогающими устранить блоки и очистить путь к подлинному восприятию себя. Это научный метод для реализации факта того, что мы – духовные существа. В этом смысле йога действительно является духовной практикой.

Гуруджи часто делает на этом акцент, постоянно возвращаясь ко второй сутре. У тебя есть какое-то представление о том, почему и как это в действительности происходит? И можешь ли ты сказать, что техника Аштанга йоги с виньясой действительно хорошо помогает контролировать ум?

Лично для меня техника Аштанга йоги работает хорошо. Я немного знакомился с другими школами йоги, чтобы понять, в чем их основная суть – я имею в виду стили, которые делают акцент на технике йоги, на биомеханике. Это было интересно и я, несомненно, узнал оттуда что-то новое.

Однако Аштанга йога является для меня наиболее эффективным путем к достижению состояния йоги как остановки колебаний ума. Я думаю, причиной этому служит дыхание, которому в практике придается особое значение. Дыхание – это реальная связь с нашим умом, в каком-то смысле оно является проводником к уму.

Многие техники Аштанга йоги ориентированы на дыхание и затрагивают вопрос о том, как нам сделать свое дыхание более осознанным процессом. Дыхание уджайи добавляет звуковое сопровождение, виньяса привносит элемент некой хореографии движений, а понятие бандх дает нам идею об энергетических замках дыхания. Фокусирование на дыхании кажется мне очень мощной техникой для успокоения ума, и я обнаружил, что эта практика влияет на мой ум гораздо сильнее всего, чем я когда-либо занимался.

Еще один аспект, который поражает меня, это то, какую важность Гуруджи предает молитве, преданности Богу. Лично я, как и большинство людей, нахожу это невероятно трудным, потому что на западе мы не привыкли к такой близкой связи с Богом, какая существует в Индии. Что ты об этом думаешь?

Гуруджи часто говорил, что Аштанга йога – это йога Патанджали, и во второй главе Йога-сутр, посвященной практике (садхана-пада), в первой сутре Патанджали называет три ключевых элемента для успешной практики йоги. Первое, о чем он говорит, это тапас, что буквально означает «жар» или «горение» и подразумевает сжигание нечистот. Тепло во время практики помогает устранять нечистоты, и далее в Йога-сутрах говорится о том, что тапас помогает очистить индрийи, органы восприятия, что ведет к улучшению понимания себя и способности саморефлексии.

Второй аспект – это свадхьяя (самопознание). Он говорит, что через самопознание мы приходим к познанию того, что называется ишта девата – наше личное божество, являющееся для нас связью с аспектами Божественного, которое мы можем постичь с помощью самопознания. Но этому должен предшествовать процесс очищения: таким образом, сначала происходит физическое очищение, а затем очищение ума через самопознание, которое в конечном итоге приводит к пониманию того, что вы получаете поддержку от некой невидимой силы. Это и есть энергия, которую называют Ишвара, универсальный внутренний учитель, который помогает нам, если мы достаточно восприимчивы к его руководству.

И последний элемент — Ишвара пранидхана, что означает поклонение Богу или благоговейное и смиренное признание того, что существует вечный вневременной учитель, трудящийся на наше благо, и что существует способ обрести связь с ним через линию учителей йоги. В начале практики мы говорим «vande gurūṇāṃ caraṇāravinde» – «поклоняюсь подобным лотосу стопам учителя». Гуру – продолжатель линии учителей, которые передают знание, чтобы помочь нам воссоединиться с этим вселенским вечным учителем – Ишварой. В Майсоре они называли его Шивой.
Они говорят, что скромность и смирение привлекают божественное, а эгоизм его отталкивает. И я думаю проблема людей с запада в том, что нам сложно отпустить свое эго. Я помню один разговор об этом с Джоэлом Крамером. Он написал книгу об отношениях гуру/ученик, «Очерки о гуру: Маски авторитарности». Его главная идея заключается в том, что ты никогда не должен подчиняться другому человеческому существу. Я спросил «Почему нет?», а он ответил «Зачем подчиняться?». Я сказал: «Просто чтобы посмотреть, что находится по ту сторону послушания. Если ты никогда не подчинишься, ты никогда не узнаешь, что там».

Со мной подобный опыт впервые случился вскоре после того, как я встретил Гуруджи. После занятия я наблюдал, как ученики подходят к нему и традиционным жестом прикасаются к его ступням три раза, а затем мажут свои веки пылью с его стоп для того, чтобы приблизиться к пониманию гуру и к пробуждению. Сначала, как и для большинства людей с запада, это отталкивало меня. Затем в один из дней я чувствовал себя чуть более уязвимым и, пожалуй, более благодарным, и я подошел к Гуруджи и неуклюже попытался проделать то же самое, что делали другие. Когда я прикоснулся к его стопам, меня начало захлестывать чувство благодарности. Я посмотрел на Гуруджи, он сиял, глядя сверху на меня, затем он похлопал меня по плечу и сказал: «О, очень, очень хорошо». Это было как «Ты наконец начинаешь понимать». И после этого я начал осознавать, почему послушание работает.

Ты смотришь на это как на духовную практику?

Да, я безусловно рассматриваю Аштанга йогу как духовную практику. Это было очевидно для меня с первого дня. В первой главе Йога-сутр Патанджали сначала дает определение йоги – «yogaś citta-vṛtti-nirodhaḥ» — йога есть остановка колебаний ума. Потом он говорит: «tadā draṣṭuḥ svarūpe’vasthānam» — затем раскрывается подлинная природа смотрящего. Я чувствовал что-то подобное на своем первом занятии. Благодаря практике мой ум действительно умолк и за его пределами было только присутствие, которое я ощущал как «я» больше, чем что-либо другое. Это был внутренний смотрящий, та основная сущность, которая является моим истинным Я, и я полагаю, это можно назвать духовным Я.

Тим Миллер. Майсор 1999 и Энсинитас 2000.

Перевод: Катя Кожевникова.